Это что-то странное, болезненное... и почти без ХЭ. От песни остался только вопрос.

642 слова

Сарданапал наклонил голову. Задумчиво, словно что-то взвеливая. Чувствуя его настроение, ни усы ни борода не хулиганили. Академик был настроен почти серьёзно. Тихое обсуждение Магщества и грядущего драконобольного матча. Смех, живой и расслабленный. Прелюдия перед личным боем Медузии.
Взгляд друг на друга. И каждый раз немой вопрос в глазах: «Будешь ли ты мне верна?» — Медузия качает головой и начинает разговор о Поклёпе и выкраденном окне. О чем угодно, только не о вопросе. В такие моменты Горгонова ощущает себя знаменосцем обреченного полка, который упорно прёт на врага грудью чисто по инерции. Чудом его пока минуют вражеские пули и штыки. Но когда-нибудь он нарвётся. Должен нарваться. Иначе нельзя.
Сфинкс рычит – Сарданапал недоволен. Но молчит. У каждого есть право на свои внезапные странности, и не важно, сколько ты знаешь этого человека. А возможно он просто пока не готов ответить. Раз впереди вечность, можно и подождать, правда?
После каждого такого разговора доцент Горгонова падает без сил на кровать и перебирает всю встречу посекундно. Всё гладко, ни единого лишнего движения, но так почему упорно в голове всплывает тупая, анекдотичная фраза из лопухоидного фильма? «Никогда Штирлиц не был ещё так близок к провалу.» — что она упускает? Где просчиталась и показала себя – или это постучалась параноя?
А изредка, под утро, придёт Гроттер. Нет, не придёт, аккуратно влетит в раскрытое окно на тикалусе. Долгожданное рыжее успокоительное, разве что зелёный комбинезон не носит как Карлсон. Медузии станет спокойно. Как никогда. Бесшумно переплетутся мысли в клубок, а очередной поцелуй столкнет его в бездну.
А ещё в бездну сталкивают слова. Краткое «Я там нужнее» в последнюю ночь. Тихо, почти без расставаний Таня улетит в глушь к Валялкину. Маленькая фигурка на большом пятне летит к переходу Гардарики. Воображение услужливо вырисовывает вечного собрата по несчастью – знаменосца. Лопухоидные мозгокопатели говорят, что это защита психики. Пусть так, все равно истина находится где-то поблизости.
А бой не утихает. Пуля прошла близко, свистнула над плечом – однополчанин убит. Кажется, это был последний. Сплошное дежавю. Солдат бежит один, не бросив палку с грязной тряпкой. Гардарика полыхает за прикрытыми веками как взрыв. У знаменосца кончились патроны. Ему страшно, но закрывать глаза – верная гибель. В реальности проще – можно закрывать глаза, считать до десяти в метре от кровати. Упасть только нельзя – укрытий нет от слез обиды.
В ожидании чуда, Медузия Зевсовна не раз ломала голову над тем, как закончится история знаменосца, в едином порыве с которым, она кидала свою грудь на амбразуру, пусть и воображаемую. Дальше того, что он, контуженный, попадает в плен, ничего внятного не шло. Быть может потому, что саму Медузию контузила эта любовь? Иначе как объяснить тяжелые вздохи Сарданапала, когда он подзеркаливает. А может любовь это и есть снаряд, свистом которого является вопрос о верности? С «да» и «нет» в виде детонации.
А потом Таня вернулась в Тибидохс. Нет. Не так. Её пригласил Сарданапал, потому что Соловей ушёл и драконобол не было кому вести. Почти истинная причина, которая не отменяет факта.
«я скучала по т» – на мгновение палец на стекле замер. Гроттер знала, что Медузия рядом, что ждёт она. Долгий выдох, движение плеч в бесформенном свитере. «тибидохсу» – Таня всё-таки заканчивает фразу как надо.
Детская обида на грани с разочарованием. А ещё вспоминается Сарданапал: «Ты будешь мне верна?». Расплата? Возможно. Только почему упорно в это не верится, когда щеки касаются холодные пальцы?
Справедливости ради, я позволю себе влезть в произведение и закончить линию того несчастного знаменосца, поскольку его судьба мне лично кажется важной и в полной мере отражающей ситуацию, но не в коей мере не являющейся действительным событием. Контуженного солдата взяли в плен, но тот сумел бежать, прихватив карты с важной стратегической информацией. По возвращении в войска своей страны был повышен в чине до офицерского звания, а о подвиге напечатали в газетах. Беда всегда приходит внезапно – окрыленный успехами на соседнем фронте  генерал отдал приказ о самоубийственном наступлении на укрепленные позиции врага офицерство зароптало. После долгих споров с дураком наш герой попытался дать ему в ухо, но чуть-чуть промахнулся и попал в висок. Арест. Расстрел как дезертира и изменника родины.